Олег Кузнецов: "Смит ругал за пьянку, а его ассистенты в это время выносили на похмелье два ящика с шампанским"
"Футбол 24" представляет вторую часть интервью с легендарным защитником киевского "Динамо" 80-х годов Олегом Кузнецовым.
Во второй части интервью "Футболу 24" защитник "Динамо" 80-х вспомнил Евро-1988, рассказал о причинах провала сборной СССР на чемпионате мира-1990, пабах Глазго, вспомнил, как отказался выступать за Россию , а затем стал лицом российского банка в Киеве и приоткрыл завесу сборной Блохина образца чемпионата мира-2006.
– 1988-й прошел под знаком чемпионата Европы. В ходе подготовки сборная СССР победила 4:2 действующих чемпионов мира аргентинцев с Марадоной в составе.
– Не стал бы заострять на этом матче особого внимания. Аргентинцы на тот турнир в Германию приехали чуть ли не с пляжей. Товарищеские матчи ни в какое сравнение с официальными не идут. Хотя, конечно, мы играли в свое удовольствие, забили хорошие мячи. Но товарищеский турнир есть товарищеский. В финале мы уступили 0:2 шведам. У них тогда нападающий играл, ростом около 190 сантиметров. Конечно, толкались. В одном из моментов он, пока не видел судья, дал мне локтем так, что оказался на земле. Как швед в той ситуации не забил, не знаю. Лежу, дыхание сбито и слышу голос Лобановского: "Как ты держишь игрока?!" И не объяснишь же, что соперник умышленно ударил. Конечно, потом ответил, не без этого.
– Евро-1988 – пик вашей карьеры?
– Конечно. Жаль, что не выиграли, но надо также учесть, что после 1972-го, когда сборная СССР играла в финале, в финальную часть команда не пробивалась ни разу. В дебютном матче мы сыграли против голландцев хуже, чем в финале. Голландцы нас возили как хотели, на их половину поля мы перешли раза три. Но Вася Рац плюнул и забил. А в решающем поединке создали много моментов, не забили пенальти. Да еще и Марко ван Бастен сумасшедший мяч забил. Так бывает. Правда, я финал пропустил из-за перебора предупреждений. Досадно. Но кто об этом думал в полуфинале? Тогда против итальянцев мы выдали один из лучших матчей сборной СССР в ее истории. В составе итальянцев были Манчини, Виалли, Донадони, Джаннини. Одни звезды, а мы их прессингом смяли так, что не дали поднять головы. Гоняли все 90 минут.
– Наряду с этим поединком ставят еще выездной матч против французов в отборочном раунде в 1986-м.
– Возможно. Мы тогда тоже выиграли 2:0, но в первом тайме французы упустили столько моментов, что могли и проиграть. С итальянцами преимущество было тотальным.
– Чего после чемпионата Европы было больше – радости или разочарования?
– Разочарования не было точно. Мы уже после полуфинала понимали, что прыгнули выше головы. В такой компании дошли до финала!
– Лобановский после поражения выглядел очень грустным.
– Чувствовал, что могли выиграть. Подготовились мы идеально, игра давалась, сил достаточно.
– Голландцев в той же манере, что итальянцев, победить было невозможно?
– Скорее всего нет. Против такого тренера как Ринус Михелс надо действовать более гибко. И на таком уровне две игры подряд на основе прессинга провести трудно. Трудно не столько физически, сколько психологически. И специфика игры разная. Итальянцы пытались играть через быстрых нападающих Манчини и Виалли. Голландцы же делали акцент на контроле мяча, действовали взвешенно. А звезд у них тоже было много – ван Бастен, Гуллит, Райкард, Куман. Да вся команда.
– Олег Владимирович, почему после такого 1986-го целых четыре года не могло стать чемпионом "Динамо"?
– Причин несколько. Начиналась смена поколений. Бессонов, Балтача, Баль, Демьяненко уже были игроками возрастными, Блохин ушел в 1987-м. Также не проходят бесследно психологические удары вроде матчей с Бельгией или "Порту". Факторы накапливались. К тому же не зря Лобановский говорил, что в "Динамо" на максимуме можно провести лет пять-шесть. После того человеческий организм начинает сдавать. Это сейчас существуют современные методы восстановления. На динамовские базе бассейн, несколько видов бань, хорошее питание. У нас какая-то сауна тоже была, но в бассейне с ржавой водой рядом могли поместиться не более пяти человек. Питание? Бросят на тарелку яичницу с колбасой и ешь. Сейчас можно заказывать омлет с сыром, рукколой, восемь видов супов, диетическое мясо. Кетчупов сейчас есть не дают, майонезов тоже. В наше время на это никто внимания не обращал. Мы радовались, заселившись в московской гостинице "Россия", таким дефицитам как "Кока-Кола" или "Фанта".
Эмоции начали угасать. Если в том же 1986-м мы после поражений собирались, обсуждали, почему так произошло, то потом стали относиться к неудачам проще. Также повлиял на команду переход Заварова в "Ювентус" в 1988 году. Сашу отпустили первым, а другие начали мечтать о своих переходах. Почувствовали вкус денег, тем более, что нам неплохо заплатили за чемпионат Европы. Хотелось заработать и понимали, что это возможно только в западных клубах. Именно в то время начали появляться агенты. Они постоянно нашептывали, куда тебя приглашают. Все эти вещи мешали сконцентрироваться. И в Союзе вообще тогда продолжалась "перестройка", уверенности в завтрашнем дне не было.
– Думаете, предпосылкой к вашему переходу в "Рейнджерс" были матчи с шотландцами в 1/16 финала Кубка чемпионов в 1988-м?
– Уже оказавшись в Глазго, тренер Грэм Сунесс сказал, что меня вели два или три года. Я был на карандаше у "Рейнджерс" после чемпионата Евро-1988.
– Но переход состоялся только после мундиаля-1990, на который сборная СССР ехала одним из скрытых фаворитов, а в итоге не смогла выйти из группы.
– Главным виновником сделали Лобановского. Но не все так просто. Готовились мы к чемпионату мира на туристической базе Чокко, в горах, рядом с замком. Были там два раза. Футбольное поле расположено на вершине горы. Вроде все красиво, но это почти север Италии. Вроде лето, но большая влажность, дожди, ветер. А играть на чемпионате мира пришлось в южном городе Бари. Другой климат, другие условия. К тому же на матче мы добирались специфично. 11 основных футболистов садились на вертолет и перелетали горы минут 20, а остальные доезжали по серпантину на автобусе.
Позже мы пришли к выводу, что Лобановский очевидно хотел пройти группу на фоне усталости. Итальянский стиль – из группы выходишь с трудом. А потом набираешь форму и в решающих матчах выглядишь по сравнению с соперниками каждый раз свежее. И действительно, в Италии перед мундиаля мы провели много времени, сыграли немало товарищеских матчей со сборными и клубами. Также были проблемы с составом. Неожиданностью стало отсутствие в заявке Олега Лужного.
– Кажется, у него была травма.
– По-моему, нет. Также Лобановского тогда критиковали, зачем он взял Бессонова, Демьяненко и Хидиятуллина, которым было уже за 30. Не хотелось бы никого обидеть, но не слишком большими помощниками для команды тогда выглядело большинство людей, которые сидели на замене, например, Валерий Брошин, Игорь Шалимов. Да еще и румыны, с которыми встречались в первом матче, были для нас неприятными соперниками. В 1987-м они в составе "Стяуа" отобрали у нас Суперкубок, проиграли мы им товарищескую игру. И вообще со странами бывшего соцлагеря было труднее всего. Они настраивались на нас по-особому, считали, что самое главное – это победить СССР.
– Переходу в "Рейнджерс" предшествовал товарищеский матч между бывшим и будущим вашими клубами на "Айброксе".
– Тот матч шотландцы перед стартом своего чемпионата посвятили моему переходу, а "Динамо" оплатили перелет и проживание. Наши игроки причину поединка знали и дали мне капитанскую повязку. "Можешь не разминаться" – говорят. Но как только матч начался, как выбегаем в контратаку. Даю Протасову длинную передачу, а сам бегу открываться. Олег мяч вернул и я метров с 25-ти как бабахнул в "девятку". Стадион там "упал". А на "Айброксе" – "биток, 30 тысяч. Наши футболисты тоже удивлялись:" Ты что творишь? И капитан, и гол на пятой минуте". В итоге выиграли мы 3:1.
– Этот мяч красивее, чем минскому "Динамо" в финале Кубка-1987?
– Минчанам я с места забил, со штрафного. А в Глазго мяч прыгал, поймал его на ногу с лета.
– Лобановский в книге "Бесконечный матч" критиковал вас за то, что имея сильный удар, вы его крайне редко используете.
– Так не давали использовать. У нас было кому бить. Взять Гену Литовченко. Куда моему удару сравниться с его, сколько красивых голов он забил издалека? Это с правой ноги. А с другой стороны был Блохин. Лучшего левши же не было. Могли пробить со штрафного Рац и Беланов. Я к тому спокойно относился. Бейте... Один раз дадут и хорошо. Голы для меня никогда не были самоцелью. За сборную впервые забил в 54-м матче, когда играли с норвежцами. Главной задачей у меня было забить больше, чем Баль. Андрей Михайлович забил 15, а я – 16 (смеется). Мы с ним постоянно спорили, кто в итоге больше забьет.
– В "Рейнджерс" вы провели четыре сезона, но играли в целом мало.
– Не повезло. Более 7-и лет в Киеве и два в Чернигове сыграл без единой серьезной травмы, а в Шотландии в одном из своих первых матчей получил повреждение, из-за которого выбыл надолго. Я приехал после того, как мы вместе с "Динамо" победили 4:1 ЦСКА и 13-й раз стали чемпионами СССР. Был на ходу, но пришлось адаптироваться к непривычной для себя системе игры в линию. У Лобановского мы же играли с передним и задним защитниками, а в "Рейнджерс" сказали, что выхожу на поле, но специфики никто не объяснял. Пришлось вникать по ходу дела. Голова крутилась, многое не понимал. И хорошо, что соперник был более-менее слабый. Мы победили 5:0 "Сент-Миррен", а меня признали лучшим игроком матча, вручили пивной бокал. Но уже в следующей встрече против "Сент-Джонстона" порвал крестообразные связки. Почти на ровном месте. Бежал и только хотел на опорной ноге отдавать, как сзади меня кто-то толкнул. Рухнул всем весом на колено.
Сезон для меня закончился. Меня как сглазили. Дело в том, что перед дебютом прошел детальное обследование в Ньюкасле. Там сказали, что все чисто, что голеностопы и колени в порядке. После "Сент-Джонстона", правда, обошлось без операции, но реабилитация длилась восемь месяцев. Трудно было прежде морально, так как языком не владел. И в общении с реабилитологом возникали недоразумения. Он говорит, что 20 раз надо присесть, а я приседаю 30. Да еще и сам не очень слушался. По старой привычке. Советовали тщательно разминаться, а я эти советы игнорировал. Как следствие, чувствую ту травму поныне. Бывает, играю за ветеранов, а колено выскакивает.
Тогда же, осенью 1991-го хотя и восстановился, но даже во время подготовки чувствовал, что это не то. В конце концов, оно и не удивительно. Это сейчас шотландские друзья рассказывают, что для игроков после травм разработали специальную систему тренировок. Тогда в "Рейнджерс" был каменный век. Бросили мяч, "дыр-дыр" 30 минут поиграли и все занятие. Да, "дыр-дыр" интенсивный, но я бы не сказал, что это были нагрузки или какая-то системная подготовка. В субботу игру сыграл – в воскресенье получил отдых. В понедельник после выходного снова валяем дурака, вторник вновь может быть днем отдыха. В среду какие-то нагрузки получили, а с четверга готовимся к игре. И так по кругу. Физических нагрузок хватало.
– Михайличенко появился в Глазго осенью 1991-го. С кем общались до его появления?
– Познакомился в госпитале с австралийским физиотерапевтом. Он к тому же оказался моим соседом. Затем постоянно ездил с ним в тот реабилитационный центр, где плавал в бассейне, занимался в тренажерном зале. Он находится за городом, километрах в 30-ти от Глазго, в поле. Так мы постепенно сдружились. А с футболистами "Рейнджерс" в то время особого общения не было. Язык их от английского отличался очень сильно, да еще и футбольный сленг специфичен. Я в школе учился хорошо, английский понять мог. В частности свободно общался с тем австралийцем. Разумеется, сложноподчиненными предложениями не говорили, но общий язык находили. И жены наши сдружились. Дело в том, что у австралийцев было трое детей и они вместе с нашей Катей ходили в один садик. Мы дружили семьями, приглашали друг друга в гости.
Интересно, что тот австралиец меня поставил на ноги, потом еще кого-то из футболистов "Рейнджерс" и получил приглашение работать в клубе. По деньгам после госпиталя он поднялся существенно.
Несколько раз приглашал в гости капитан команды Ричард Гаф. Это уже когда приехал Михайличенко. Мы жили в коттедже в пригороде Глазго. Гаф жил метрах в ста от нас. Было видно, что жилье холостяцкое. Поужинали, но особого общения в дальнейшем не получилось. Неплохо общались с голландцем Питером Гюйстрой, хоть он и был конкурентом Михайличенко. С легионерами все же общий язык найти легче. Алли Маккойст, Энди Горам, Иан Дюрант как начнут между собой лепетать, то возникало впечатление, что это не язык, а набор звуков. На них англичане большими глазами смотрели.
Хотя с этими ребятами весело. "Горбушки" выдавал почти каждый. Бывает, прибивали гвоздями к полу бутсы, чем-то мазали обувь, мочили футболки. Заездов на базу в "Рейнджерс" не было, но футболисты любили собираться там сами. Бежали от жен и детей, играли в карты, у отдельных, видимо, были любовницы. Но это мелочи. Леша Михайличенко застал в "Рейнджерс" Пола Гаскойна. Тот мог на рыбалке забросить кому-то из партнеров по команде в багажник рыбу. Разумеется, через два дня вонь стояла такая, что можно было выбрасывать машину. Один же раз Газзу перед командой решил вычитать тренер: "Такой-сякой, вчера пришел пьяный на тренировку". Тот виновато опустил голову, извиняется. А по ноге стекает ручеек. Писает человек.
Однако больше всего поразила атмосфера вокруг футбола в Шотландии. На всех матчах трибуны заполнены. Дерби с "Селтиком", конечно, было событием особым. Но "кельты" тогда были заметно слабее нас. На финише преимущество "Рейнджерс" достигало 15-20 очков. Оно и не удивительно, ведь в тот период не самые лучшие шотландцы выезжали в Англию, а наоборот за "Рейнджерс" выступали сборники Англии Тревор Стивен, вратарь Крис Вудс, Марк Гейтли.
– С Сунессом вы, получается. почти не работали.
– В 1991-м он возглавил "Ливерпуль", а "Рейнджерс" принял Уолтер Смит. Интересный дядька. Приезжаем после Рождества на тренировку, одеваем "family dress", делаем групповой снимок и едем по пабам. Бокал пива там, бокал там – ездили всю ночь. А на следующий день тренировка. Приходят люди еще фактически пьяные. "Сегодня у нас кросс", – говорит Смит. Обычно готовимся на регбийных полях (правда, идеального качества), а на этот раз тренировку назначили на "Айброксе". Перед кроссом Смит ругается: "Такие-сякие, вчера напились!" А в это время вышли два ассистента и вынесли ящики с шампанским. Бутылок по десять, во льду. Ящики поставили по разные стороны поля, дали каждому игроку по одноразовому бокалу. Должны были не бежать, а идти. Пять кругов прошли, шампанского попили и свободны.
Сборы в "Рейнджерс" тоже интересны. Готовится команда без мячей. В течение недели во время двукратных тренировок только гоняют. Как-то поехали в уже упоминавшуюся итальянскую Чокку. Неделю готовились, а в последний день сборов в городе начался пивной фестиваль. Лобановский бы сошел с ума. Можете представить, чтобы футболисты гульбанили всю ночь? Правда, почти ни один из игроков "Рейнджерс" не курил. Водки или виски они не употребляют. Пьют пиво, а шампанское, так с апельсиновым соком. Но шотландцам важно не напиться. Их интересует сам процесс кутежа. Любят люди повеселиться, погудеть, утром в бессознательном состоянии лежать в самолете. Я во всем этом участие иногда тоже принимал, но из-за языкового барьера было не так интересно. Посидеть мы могли с Михайличенко. И то по большим праздникам – Пасха, Рождество, Новый год, дни рождения.
– Установки у Сунесса и Смита чем-то запомнились?
– Да какое? То у нас за день или два дня до матча заезд на базу, за 5 часов до игры надо поесть. В Глазго когда матч начинался в три, на стадионе должны были появиться за 2 часа до начала. Перед этим вполне мог поесть пасты, никто не следил. Спускаешься по лестнице в раздевалку и читаешь список из 11-ти человек. В 1990-м в число запасных могло попасть только два человека. Даже вратаря запасного не было. То есть 13 к матчу причастны, а остальные смотрят поединок с трибуны. И только они получали премиальные. "Мы сегодня играем, давай, давай! Вперед!" Какие просмотры, какой анализ? Мы сейчас смотрим, например, как действуют защитники соперника, как они переходят вперед. Там на такие "мелочи" внимания не обращали вообще.
– В 1992-м на чемпионате Европы сборная СНГ с вами в составе проиграла вроде бы пьяным шотландцам со счетом 0:3. И это после ничьих с немцами и голландцами.
– Нам для выхода в полуфинал нужно было побеждать, тогда как шотландцы уже ни на что не претендовали. Они пили всю ночь. Перегар перед матчем ощущался страшный. "Может поддайтесь?" – шутим вместе с Михайличенко в разговоре с игроками "Рейнджерс". "Да вы нас и так порвете, посмотрите, в каком вы состоянии", – говорят те. "Я пришел в пять утра", "Я в шесть..." – щеголяли своими ночными похождениями. А потом были рикошеты, стойки. Даже не припомню, чтобы мы не реализовывали столько моментов в одном матче. В конце концов, СНГ – разве это уже была сборная? Никто особенно тем результатом не заморачивался.
– Позже вы с Михайличенко стали одними из немногих украинских игроков, кто отказался принять российское гражданство и выступать за сборную России.
– А что мне Россия? К тому же 30 лет, зачем мне это на завершение карьеры? Мы с Лешей однозначно сказали: "Нет". То же сделали Литовченко с Протасовым.
– Наверное, самым памятным для вас за четыре года шотландской карьеры стало дерби с "Селтиком" в первый день нового 1994 года. Михайличенко тогда забил два, вы один, а "Рейнджерс" победил 4:2.
– Это был вспышка. Играл я мало и не то чтобы деградировал, но перестал получать от этого процесса удовольствие. Постоянные травмы разыграться в полной мере возможности не давали. Меня это угнетало. Собственно, в той игре с "Селтиком" тоже вышел на замену вместо Гейтли в конце встречи. А потом снова долгое время не играл. Поэтому когда летом получил приглашение из Израиля, решил поговорить со Смитом. "Смотри, если хочешь – оставайся, – сказал тот. – Мы своего отношения к тебе не меняем, у тебя контракт и можешь добыть его до конца. Но в состав ты очевидно попадать не будешь, будешь тренироваться с дублем". Отношение было более чем порядочным.
– В "Маккаби" из Хайфы вас Андрей Баль позвал?
– Сначала я даже не знал, что он к этому клубу причастен, только потом начал догадывался, что без его влияния не обошлось. У нас был агент израильтянин. "Маккаби" попал в Лигу чемпионов, хочет усилиться" – говорит. Почему бы нет? В Хайфе тогда кроме Андрюхи выступало еще несколько украинцев – Ваня Гецко, Рома Пец, Сергей Кандауров, Вася Кардаш. Да и местные ребята неплохие - Хаим Ревиво потом поиграл в Испании, Эял Беркович - в Англии. Как будто все в порядке, но задержался в новой команде месяца на три. Отработал недельные сборы в Голландии, а потом нам в квалификации Лиги чемпионов попался австрийский "Зальцбург". Вели дома 1:0. но на последних минутах пропустили дважды.
– Именно после вашей замены.
– Такое. На выезде уступили без вариантов. 1:3 – свой мяч забили на заключительных минутах. Понятно, что после этого вылета отношение было уже совсем другим. Меня брали под Лигу чемпионов, а в чемпионате Израиля Хайфа тогда была на голову сильнее остальных соперников. Я пришел на правах аренды. В то время легионеров на поле могло быть не более трех, а следовательно платить мне в дальнейшем зарплату в "Маккаби" смысла не видели. К тому же меня не устраивали жилищные условия. Говорю не для того, чтобы кого-то обидеть. А для сравнения. Если Кандауров жил в "особняке", то меня поселили в двухкомнатной квартире дома типа "хрущевки". Это при условии, что после прихода объяснял, что в Глазго живу в доме с пятью спальнями. "Да, все решим, здесь будет не хуже" – уверяли. Но когда начали ездить и искать, постоянно искали оправдания. Там дорого, там еще что-то. Кроме того, договаривался, что дочь устроят в англоязычный колледж. Это тоже оказалось нереальным. "Ребенка надо возить в Тель-Авив" – сказали. Одним словом, бытовые проблемы наложились на футбольные и решил не оставаться.
– Баль укоренился там надолго и не жалел.
– И Витя Чанов тоже. Саша Уваров вот до сих пор живет. Но мне захотелось вернуться. К тому же возвращался я в "Динамо". Поехал на сборы, поговорил с Владимиром Онищенко, который тогда возглавлял команду, с Григорием Суркисом. Сначала они говорили, чтобы был дядей-наставником, а затем немного изменили мнение, сказали, что будут делать ставку на молодежь. Я чувствовал, что не наигрался, поэтому охотно принял предложение владельца "Борисфена" Дмитрия Злобенко. Условия там были хорошие, на матчи первой лиги добирались самолетами, футболистов собрали солидных, в частности Литовченко, в тренерском штабе был Чанов. Понятно, что в высшую лигу мы пробились уже через сезон. Там тоже не потерялись, шли среди лидеров, сыграли вничью с "Динамо".
– Но отыграв за тогда уже "ЦСКА-Борисфен" осень, вы решили завершить карьеру.
– Клуб начал испытывать трудности, люди перестали получать зарплату. Злобенко команду уже покинул, потому оставаться смысла не видел. Друзья предложили работу в "Ва-Банке", в отделе "паблик релейшенз". Водили меня на встречи, словно свадебного генерала. Владельцем того банка был москвич, он был заинтересован в том, чтобы с помощью известных людей закрепить позиции в Киеве. Там отработал два года, был инициатором проведения турнира среди банковских учреждений.
– Но, наверное, тянуло обратно в большой футбол?
– Безусловно. Понятно, что футбольных связей не разрывал, регулярно посещал матчи, встречался с бывшими партнерами по "Динамо" на праздниках. Однажды Бессонов с Литовченко предложили, если есть время, помочь тренировать ЦСКА. "Поработаешь с защитниками, – говорят. – А мы тебе оклад выбьем". "О, это еще и деньги платить будут? Почему бы нет", – ответил. Наконец, задержался в команде дольше всех, до тех пор, пока ЦСКА трансформировался в "Арсенал". Денег не было, мы стояли на вылет, едва зацепились за спасительное место. Заканчивал главным, ибо ушли и Бессонов, и Фоменко.
Возможно, бросил бы это дело и пошел бы в никуда и я. Но предложил войти в тренерский штаб "Динамо" после смерти Лобановского Леша Михайличенко. Мы же друзья по жизни, и сейчас в одном доме живем.
– Первый полноценный сезон с Михайличенко во главе "Динамо" провело прилично – выиграло чемпионский титул, два года подряд было близким к выходу из группы Лиги чемпионов.
– Все было хорошо – и результат был, и молодежь к основе подводили, и легионеры у нас играли неплохие. Все бы ничего, если бы не матч квалификации Лиги чемпионов против "Трабзонспора" летом 2004-го. Не хочу переходить на личности, но отдельные иностранцы сыграли очень подозрительно. С теми игроками у Михайличенко до этого были конфликты.
– Алексей Александрович после отставки в структуре клуба остался.
– Тогда Демьяненко и Зуеву предложили остаться и при желании продолжить деятельность в штабе Йожефа Сабо, который заменил Михайличенко. Мне сказали, что есть работа в национальной сборной, где совмещал должности, помогая вместе с Демьяненко Леониду Буряку.
– В сборной вы задержались надолго, уж после отставки Леонида Иосифовича.
– Блохин предложил остаться, я не отказался. Могу сказать, что предпосылки к тому успеху, которого достиг Олег, были созданы Буряком. В целом направления их работы схожи. Не одинаковы, но во многих моментах похожи. Ни один, ни другой полностью Лобановского не копировали. Сказал бы, что Буряк и Блохин похожи не столько взглядом на тактику, сколько в психологических аспектах. Оба большое внимание уделяли разговорам с футболистами. Собственно, такова специфика работы в сборной. Это в клубе тренер видит футболистов постоянно. Когда люди собираются на неделю или два раза в три месяца, мелочи о физическом и психологическом состоянии надо улавливать на лету.
– Правда, что мозговым центром сборной Блохина был Семен Альтман?
– В смысле?
– Отвечал за тактику.
– Категорически говорить нельзя, но скорее всего, где-то так и было. Мы с Балем основном вели занятия на поле, то есть доносили до игроков тот комплекс упражнений, который был утвержден Блохиным, а Семен Иосифович концентрировался на тактике, на общении с прессой. Обязанности мы делили заранее. К примеру, договаривались с Балем, что сегодня я веду тренировки, а он судит или наоборот. Блохин наблюдал за процессом со стороны, но мог остановить тренировку, внести коррективы или что-то подсказать. Сбором аналитической информации занимался Владимир Веремеев. Правда, перед чемпионатом мира обязанности в этом направлении мы тоже разделили. Веремеев отвечал за Испанию, я следил за Саудовской Аравией, а Андрей Михайлович – за Тунис.
– Что подумали, когда Блохин на дебютной после назначения пресс-конференции сказал, что выведет сборную на чемпионат мира с первого места?
– Не придали этому особого значения. Понимали, что нас ждет серьезная работа. Единственное – перед стартом отборочного цикла мы расписали примерный план набора очков. К примеру, имеем первых две первые игры. Соперники – Дания и Казахстан. Четыре очка устроит? Да, тогда записываем. Греция и Грузия – опять четыре. Подытожив, пришли к выводу, что если возьмем все свое, то станем первыми. Мы же даже перевыполнили свой план. Никто не ожидал, что обыграем Турцию на выезде 3:0. Это была лучшая игра. При этом накачкой футболистов перед матчами не занимались. В сборной это сделать трудно. Времени мало, можно только объяснить, как играет соперник и вспомнить, как должны играть в различных игровых ситуациях.
– Один из первых шагов Блохина на посту – отчисление за нарушение дисциплины Александра Зотова, Вячеслава Чечера и Сергея Закарлюки.
– Дисциплина у Олега была на первом месте. Оказались бы на месте этих трех Воронин, Тимощук или Шевченко, Блохин тоже не простил бы. Я в этом убежден.
– Бросание Шевченко футболки перед перерывом матча с македонцами из рук сошло.
– Это совсем другое. По Зотову, Чечеру и Закарлюке Блохина просили и футболисты, и мы, тренеры. Нет и точка. Наверное, это тоже правильно, потому что когда дашь слабинку раз, придется дать и второй. Если люди хотят играть за сборную, то обязаны приезжать в нормальном состоянии, забыть о клубных делах. Вещи вроде банальные, но воплотить их не так уж и просто.
– После 0:4 в стартовом матче от испанцев на чемпионате мира-2006 кто-то верил в то, что все завершится столь успешно?
– Нет конечно. После того матча тренеры не спали до утра. Блохин на эмоциях даже хотел уйти. Более всего радовался Андрей Михайлович, мол, наконец стану главным. Но немного успокоились и пришли к выводу, что ничего катастрофического не произошло. Мы еще до начала чемпионата мира предполагали, что четырех очков для выхода из группы может быть достаточно. Понимали, что обязательно надо побеждать Саудовскую Аравию, а с Тунисом можно разойтись и миром. Поэтому обидно было не столько за сам факт поражения от испанцев, сколько за то, что проиграли так много. К тому же в той встрече начудил, удалив Ващука и назначив пенальти, судья.
Думаю, если бы не травмы и дисквалификации, у нас бы еще и с итальянцами в четвертьфинале шансы были. Это если не учитывать, что могли играть не с Италией. В 1/8-й с австралийцами команда Марчелло Липпи чудом отскочила. Думаю, в 2006-м произошел тот же эффект, что у нас после Италии на Евро-1988. Вышли в финал и считали себя героями. Так же 11 лет назад ребята после Швейцарии понимали, что их достижения повторят нескоро, что они вошли в историю. А можно было бороться. Мы пытались успокоить подопечных. Вместе с тем, не скажу, что не боролись. И голы соперники забили необязательные, и сейчас, к сожалению, покойный Андрей Гусин два момента упустил. Но, возможно, это и был наш максимум.
– Считаете, Блохину после чемпионата мира надо было уйти? Ведь команда в следующем отборочном цикле выглядела опустошенной.
– С одной стороны, некое опустошение правда было. С другой, вспомните, какие у нас тогда были соперники. Франция и Италия – еще до старта мы понимали, что шансов выйти на чемпионат Европы мало. Блохин пусть сам отвечает, стоило ли уйти. Как по мне, его бы на пике популярности просто с этой должности не отпустили бы. И верили, что можно сыграть на Евро-2008. Правда, после жеребьевки и вера стала намного меньше.
– Из сборной Блохин зимой 2007-го ушел в "Москву". И забрал туда вас с Балем. Успешным тот период карьеры для вашего штаба назвать сложно.
– Начали понимать, что владельцы клуба накормили нас обещаниями, впервые попав на клубную базу. На бумаге "Москва" выглядела суперклубом, а в комнатах стояли кровати с матрасами и подушками, на которых, видимо, отдыхали еще Валентин Иванов с Эдуардом Стрельцовым. Питанием команду обеспечивала некая частная фирма, не хватало тренажерного зала. Два раза в день не могли тренироваться из-за пробок. Мы не могли добраться на базу своевременно. Куча конфликтных ситуаций возникла вокруг игроков. Капитан команды Семак, на котором все держалось, ушел почти сразу. Свои мухи были у аргентинцев. Впрочем, даже при тех обстоятельствах Блохину просто не хватило времени. Дали бы ему год, все было бы в порядке. Показательно, что многие футболисты, которых тогда пригласил Блохин, играют в серьезных клубах поныне. Взять, скажем, Самедова.
– С тех пор вы работаете только с молодежными сборными.
– Как-то так получилось. С Яковенко дружим семьями. В то время у Паши появилась идея создать систему молодежных сборных. То есть команда U21 (в том случае молодежка с Коноплянкой и Ярмоленко в составе) играет официальные матчи, а команда U20 готовится параллельно к следующему отборочному циклу. Яковенко предложил взяться за работу с младшими мне. Поговорили с Григорием Суркисом, заверили его в целесообразности существования новой команды и приступили к работе. Задач передо мной не ставили, но играли мы удачно – там выиграли турнир, там показали хорошую игру. Когда передавал этих ребят, освободилось место в команде юношей 1993 года рождения. Предложили работать с ними. Так и втянулся.
– Самостоятельно поработать со взрослыми командами не хотите?
– Хотеть можно, но есть реалии. В Украине ежегодно лицензию Pro получает по 20 тренеров. Всего таких уже человек 400. 90 процентов безработных. Мои амбиции работа с юношами удовлетворяет. Понимаю, что с клубами уверенности нет. Варианты были. Но я понимаю, что можно трудоустроиться, через месяц ту работу потерять и остаться на обочине.
– У Яковенко когда-то был другой эксперимент – академическая группа юношей 1985 года рождения. Думаете, этот опыт можно повторить?
– В разговорах с Павлом Александровичем шучу, что Алиева и Милевского он слишком долго в Конча-Заспе продержал. Те посидели в заточении с 15 до 19 лет, а когда вырвались, пошли во все тяжелые. Но в целом это был хороший опыт. Работая с юношами сейчас, вижу, что дисциплина нужна. Даже в сборной потеряешь бдительность и уже кое-кто чудит. Речь даже не о спиртном, а об обычном порядке. Заставляю ребят банально за собой убирать, не бросать в кучу мокрые вещи.
– Сейчас вы возглавляете сборную Украины до 19-ти лет.
– Понимаем, что в финальную часть чемпионата Европы пробиться будет тяжело. Но квалификацию проходить обязаны. И в элит-раунд тоже желательно попасть. А победить там сложно, ведь дальше идет одна команда из четырех, а среди соперников обязательно кто-то из футбольных топ-государств. Дважды моим командам на этой стадии попадались португальцы. В прошлом цикле – голландцы. Конечно, стимулирую ребят, что они должны побеждать. Но они и сами этого хотят. Хуже всего, когда футболист смирился с тем, что будет плыть по течению. Плохо также, что тренеры отдельных клубов говорят юношам, мол, зачем эта сборная, сосредоточьтесь на клубе. Но что такое клуб? В "Динамо" и "Шахтере" мест немного. Выступая за сборную, можешь попасть на карандаш скаутам и поехать в Западную Европу. А из клубов для большинства является дорога не дальше условных Ахтырки или Кременчуга.
показать скрыть