Олег Кузнецов: "Фоменко с Колотовым прятались в кусты и следили, кто, когда и в каком состоянии появится"
Интервью "Футбол 24" с легендарным защитником киевского "Динамо" Олегом Кузнецовым, который сейчас является тренером сборной Украины U-16.
Это – другой Олег Владимирович. Жесткость, которая иногда выходила за рамки дозволенного, он демонстрировал на футбольном поле. Не зря некоторые нападающие эпохи 80-х годов прошлого столетия называют Кузнецова самым неуступчивым из всех защитников, против которых приходилось играть. О таких говорят, что мяч он мог вырвать с ногами. А вот за пределами поля Кузнецов может служить образцом корректности для большинства футболистов. По крайней мере если речь идет об общении с журналистами. Нет, Олега Владимировича сложно назвать красноречивым. Однако после его фирменного "о'кей" в знак согласия можно услышать ответы максимально откровенные.
Считаю, что читателям "Футбол 24" повезло. В интервью нашему изданию незаменимый стоппер звездного "Динамо" 80-х избегал общих фраз, а разговору посвятил почти 3 часа вместо оговоренного накануне одного. Господин Кузнецов вспомнил о том, как Школьников воспитывал его в Чернигове, Морозов начал ставить в основу "Динамо", а Лобановский сделал незаменимым в клубе и сборной СССР. Также легендарный защитник рассказал, как выиграл исторический спор у Баля, любовался голыми девушками на сборе у Малофеева, учился ночным загулам в шотландском "Рейнджерс" и не предал Украину на рубеже эпох, после распада Союза.
Первая часть интервью вашему вниманию.
– В наше время футбол был другой, – берет слово Олег Владимирович. – Судьями позволялось больше, чем сейчас. Желтую карточку можно было получить в исключительных ситуациях, почти тогда, когда ломаешь ногу. Кому-то нравится тот футбол, кому-то нынешний. Мне больше импонирует та игра, которая была в 80-е. Хотя хамства на поле тогда было слишком много. Меня тоже причисляли в число костоломов, способных вынести нападающего соперников с поля в прямом смысле. Но, повторяю, это был такой футбол.
Это как тафгаи в хоккее. С другой стороны, мы же понимали, что так же как отовариваем в обороне форвардов соперника мы, отоваривают перед другими воротами условных Блохина, Беланова или Заварова. Саша, с которым мы обычно делили комнату, так и кричал: "Кузя, ты за чем смотришь?! Меня товарят! А ты гладишь их по спинке?" Конечно, заводился и отдавал с нашей стороны. Кроме того, брали на карандаш того, кто больно ударил кого-то из наших. Условный пятый номер, мы его после этого тщательно вели. Но даже Лобановский учил: "Мальчики, сразу не бейте. Немного подождите, пока кровь из глаз сойдет. Он никуда не денется". Как Андрюха Баль говорил: "Глаза забаламутились, жилы напряглись". Так вот, мы знали, что бить надо с холодной головой.
В этом контексте мне вспоминается 1986-й, решающий матч чемпионата против московского "Динамо" в Киеве. Был декабрь, москвичей для чемпионства устраивала ничья, нам же надо было побеждать. Только соперники развели мяч в середине поля и вместо отдать вперед отпасовали поперек, на фланг. Москвич принял мяч, а на него уже летит, кажется Паша Яковенко. Тот подпрыгнул и отдал, а на него с двух ног бросается второй наш игрок. В этот момент судья останавливает игру и говорит: "Разыграйте повторно, мяч надо отдавать вперед". То есть игра еще не началась, а двое соперников уже лежит за бровкой. Уже тогда москвичи сказали: "Нет, мы отсюда не уедем". Мы вышли заведенными, с вот такими глазами. Соперники это тоже чувствуют.
– Принято считать, что футболистам высокого класса после завершения карьеры нужно время на восстановление. У вас его фактически не было. Вы сразу стали тренером.
– Изнурительным был лишь тот период, который провел за "Динамо". Тогда был другой футбол, другие методы восстановления. К тому же тогда мы не знали такого понятия как чартер, летали обычными рейсами, с пересадками. Фактически, с декабря и по ноябрь следующего года ежедневно через три дня на четвертый приходилось играть – за сборную или клуб. Перейдя в "Рейнджерс", можно сказать, отдыхал. Матчи раз в неделю. Да еще и тренировки одноразовые. Пришел в десять утра, потренировался, и в час или полвторого свободен, можешь посвятить время семье. К тому же выходных тоже не было. Особо физических или психологических нагрузок не испытывал. К тому же получил травму и долгое время восстанавливался. То же касается и заключительного периода карьеры, когда провел сезон в составе "ЦСКА-Борисфен" в первой лиге, а затем в течение круга выступал за эту команду в лиге высшей. То есть заключительных лет шесть сыграл в спокойном режиме.
– Ваш дебют за "Динамо" в определенной степени необычный, поскольку приехав в Киев, вы избежали длительной стажировки в дубле, а сразу начали выступать за основу.
– Мне повезло, что в составе черниговской "Десны" с 18-ти лет стабильно выступал во второй лиге. Это был огромный опыт, ведь после школы сразу влился в полноценный мужской футбол. Тогда выставлять молодых тренеров заставлял регламент, согласно которому в каждой второлиговой команде на поле должен выходить один игрок не старше 18-ти. Вот я со своим ровесником Валентином Булгаком два года и играл регулярно.
Да и в Киеве звезды расположились так, что у меня были благоприятные условия. Лобановский в 1983-м сосредоточился на работе со сборной, а Юрий Морозов, который занял место Валерия Васильевича, начал процесс омоложения. Я получил шанс и им воспользовался. Другим, к примеру, Леше Михайличенко, повезло меньше. Пять или шесть лет мариноваться в дубле психологически трудно. С другой стороны, тогда дубль тоже был популярным, стадион "Динамо" на их матчах обычно был заполнен. За основу из моего поколения так же быстро заиграл еще Паша Яковенко. А вот Игорь Савельев или Саша Гуйганов, которым Морозов тоже доверял, своим шансом не воспользовались.
– В "Десне" вы играли под руководством Ефима Школьникова, одного из аксакалов тренерского корпуса 80-90-х. С ним черниговская команда после 12-го места в 1981-м через год стала второй. Как так получилось?
– У Ефима Григорьевича уже тогда было много опыта. Прежде всего Школьников – прекрасный хозяйственник и организатор. Союзная вторая лига представляла собой симбиоз из людей, которые завершили выступления в высшей и первой лигах, и перспективных молодых игроков с другой стороны. Как правило, на этом уровне борьбы было больше, чем футбола. А, соответственно, немало зависело от мотивации. Школьников умел находить общий язык с руководителями обкомов и райкомов. Кому-то выбивал квартиру, кому-то машину, постоянно нас радовали "отоварками" – возможностью купить дефицитные продукты, мебель, картины или книги. Это мы молодые играли на голом окладе плюс рублей 40 премиальных. Хорошие опытные футболисты стояли на доплатах в колхозах-миллионерах. Их там устраивали агрономами или животноводами. Для тех времен деньги получались неплохие. После второго места чувствовали себя королями. Особенно "старики". Стадион всегда заполнялся, материального достатка руководители не жалели.
– Вы тоже заработали?
– Нет. Мне тогда это было и не нужно. Играть хотелось. Блага тогда надо было зарабатывать годами. Моя очередь еще не наступила. Думаю, года через два или три начал бы это получать. Тогда я жил с родителями и чувствовал себя прекрасно.
– В центре обороны вас еще Школьников начал ставить?
– Нет. Играл у него почти всегда на левом фланге защиты. Молодых пытались "скрывать". Навык игры в этом амплуа, конечно, был, потому что в ДЮСШ поиграл на разных позициях. Но левая нога служила скорее для ходьбы, чем для игры в футбол. Впрочем, всегда придерживался мнения, что в футбол надо играть головой. Зачем носиться туда и обратно и подавать за ворота, если есть возможность отдать ближнему? То же подсказывали и опытные ребята, объясняли, что впереди паровоза лезть не стоит. Понимаете, тренер не мог рисковать настолько, чтобы ставить 18-летнего игрока в центре, а также в опорной зоне или нападении. Там играли мэтры. Скажем, пару центральных защитников образовывали опытные Виктор Данилевский из "Днепра", Владимир Иващенко.
В "Десне" успел познакомиться с вратарем Мишей Москаленко, который приехал к нам из киевского "Динамо". У меня с ним сложились хорошие отношения. Большинство киевлян обычно после матчей возвращались в столицу, это же только 2 часа машиной. Москаленко же оставался. "Пошли, молодежь, посидим", – говорил. На тех посиделках много не употребляли ни мы, ни он, то общение было теплым. Тогда Миша рассказал немало интересного о "Динамо" и Лобановском.
– Виктор Хлус рассказывал, что его практически за руку из "Буковины" привез в Киев и передал Лобановскому тренер Черновцов Иван Терлецкий.
– За мной однажды приезжал селекционер киевлян Анатолий Сучков. Но тогда большого желания переходить не имел. Поговорил с Анатолием Андреевичем, посоветовались с родителями и сошлись во мнении, что рано еще идти в клуб такого уровня. Старшие ребята тоже объясняли, что в Киеве есть Балтача, Журавлев, Сорокалет, Каплун. И это только те, кто засветился в основе. В дубле сильных людей тоже хватало. Александр Исаев и Вадим Каратаев, пожалуй, с 12-ти лет во все сборные ездили. Сошлись на том, что поиграю в "Десне" еще год, а потом будет видно. Через год за мной приехал уже помощник Лобановского Анатолий Пузач.
Поговорили, переспали ночь с этими мыслями, а потом приехали с отцом в Киев. Это было завершение сезона-1982, команда уже ушла в отпуск. Встретились с Лобановским на стадионе "Динамо". Хорошо, что тогда был вместе с папой. Ему тоже описали перспективы, объяснили, что мальчика не просто бросают куда попало. Не обошлось и без какого-то материального вознаграждения. Я тогда при этом разговоре не участвовал вообще. Мне сказали, что следующего раза может уже не быть, потому что таких как я много. И это действительно было именно так. Я согласился, в тот же день вернулся домой, а в январе поехал на первые сборы в Гантиади. Тогда Лобановского в команде уже не было.
– Согласны со старожилами "Динамо", что Морозов после Лобановского авторитетом для команды не был?
– У меня тогда была единственная мысль: как бы скорее долезть к постели. Утром минут 40 бегали кросс, потом быстренько завтракали и даже не переодевались и уже через полтора часа начиналась вторая тренировка. Затем – обед, полуторачасовой обеденный сон и следующее занятие. Учтите, что условия у нас были далеко не такие, которые сейчас команда имеет во время сборов в Марбелье. Жили в обычном санатории для шахтеров, где те же шахтеры гуляли, пили и слушали музыку. Питание было ужасным. Позже наши врачи ездили со своим мясом, просили довезти продуктов одного из местных. Поля тоже не впечатляли. Назывались они галечными, но на самом деле это была смесь грязи со снегом. Топчешь то месиво с утра до вечера. И сборы же тогда длились не 10-12 дней как сейчас, а около трех недель. Собственно, в Гантиади ездили два года, пока в команду не вернулся Лобановский. При Валерие Васильевиче зимой начали ездить в немецкий Руйт. Условия там значительно лучше.
Что касается системы тренировок, то, думаю, Морозов работал в том направлении, которое определил Лобановский. Вряд ли Юрий Андреевич позволял себе какую-то самодеятельность. Поэтому по возвращении Валерия Васильевича адаптироваться повторно нужды не было. Те же упражнения, те же объемы нагрузок. А главное, я уже успел получить игровую практику. В течение первого круга Морозов держал меня в дубле, потом начал выставлять.
При Лобановском начал неудачно. Чемпионат мы начали с выезда в Алма-Ату. Дорога туда была изнурительной, долетали на перекладных. А в игре небольшой, очень юркий нападающий "Кайрата" Сергей Стукашов отвозил меня очень. Он забил. А мы сыграли 1:1. После того матча на длительное время оказался в дубле. Возвращался постепенно, но затем выпадал только в исключительных случаях – из-за травм или перебора карточек. Точнее, травм в течение динамовского периода карьеры у меня почти не было.
– После десятого места в 1984-м Лобановского реально могли убрать?
– А почему нет? Результат провальный, но Валерий Васильевич умел себя отстаивать перед высшим руководством. Он сумел объяснить, что создание новой команды после того, как изменилось полсостава – процесс болезненный. Могу сказать, что у футболистов какого-то подавленного состояния в этот период не было никогда. По крайней мере отдельно, чтобы обсудить ситуацию без тренеров, команда не собиралась ни разу. Окончательно же обрели уверенность в собственных силах, когда в начале 1985-го выиграли четыре подряд матча на выезде. Любят говорить, что Лобановский настраивал команду на два очка дома и на ничьи на выезде. Это неправда. Когда так получалось – хорошо. Но обычно хотели выиграть как на своем поле, так и на чужом.
Думаю, в 1985-м наступило наше время. Заваров, Рац, Яковенко, Яремчук, я окрепли, а Толик Демьяненко, Володя Бессонов, Андрей Баль, Вадик Евтушенко к тому времени уже были опытными. О Блохине нечего говорить. Усилило команду приглашение Игоря Беланова. Плюс – серьезную конкуренцию создавали Вовчик Горелый, Вася Евсеев.
– Чемпионат-1985 "Динамо" выиграло убедительно. Но первый матч победного Кубка кубков осенью того же года команда провела очень неубедительно.
– Нам не хватало опыта. К примеру, я играл в еврокубках еще при Морозове, когда мы уступили французскому "Лавалю". Что ни говорите, но определенное количество матчей, чтобы почувствовать специфику игры на международной арене, провести надо. Да, с "Утрехтом" на выезде мы сыграли слабо. Проигрывали 0:2 и хорошо, что Демьяненко на заключительных минутах сделал результат благоприятным. В Киеве тоже вроде пропустили первыми. Должны были опустить руки. Но наоборот разыгрались. Пройдя голландцев, почувствовали вкус. Румынской "Университате" в 1/8-й забили трижды уже к 13-й минуте. Также помогло то, что большинство из нас получало вызовы в сборную.
– Вас туда впервые пригласил Эдуард Малофеев.
– Впервые сыграл за сборную в январе 1986-го, когда уступили в товарищеском матче 0:2 испанцам. Мне тогда запомнились сборы на Канарских островах. С таким шиком не готовились никогда. Это была сказка. Мини-бары бесплатные, на пляжах пей, хоть залейся, что угодно (речь не о спиртных напитках). Еды валом, девушки лежат в бассейне топлесс. И Малофеев нас не очень гонял. Это у Лобановского тренировки продолжались час, но интенсивность была сумасшедшей. Эдуард Васильевич акцент делал на технике. Мы после этих занятий иногда даже не потели. Тренер ходил по полю, расставлял нас, предлагал побить по воротам.
А после Канаров еще же Мексика была. Это были не сборы, а курорт. Провел матч и снова лежишь на пляже. На Канарах мы провели какой-то турнир и даже в нем не победили. Затем проиграли испанцам. Возникало впечатление, что мы не фундамент подготовки закладываем, а продолжаем отпуск. Лобановский, к слову, волновался из-за этого. Ведь впереди был четвертьфинал против венского "Рапида". В национальной сборной готовилось игроков семь-восемь, еще пятеро находились на сборах со сборной олимпийской. О какой-то целостной подготовке "Динамо" не могло быть и речи.
И первый в году официальный матч в Тбилиси продемонстрировал, что проблем хватает. На игре Лобановского не было, он уехал просматривать вживую "Рапид". Из Тбилиси в Киев мы возвращались через Москву, потом снова летели в Москву, чтобы оттуда добираться до Вены. И вот тогда нас тренер и встретил. "Ох, молодцы, первая игра, выиграли 2:0, забили Заваров и Кузнецов" – травил Валерий Васильевич. Дело в том, что в Тбилиси я тогда забил в собственные, а поединок завершился 1:1.
– Штрафов за автоголы не было?
– Нас тогда вообще штрафовали редко. И точно не за ошибки на поле. Взыскания применялись в исключительных случаях, например, за нарушение режима. И то, перед этим собирали комсомольское собрание. На нем должно было выступить несколько футболистов, затем условного Кузнецова, которого увидели в ресторане, команда принимала на поруки. Выступления, конечно, носили формальный характер. Ребята не хотели ничего говорить, потому что понимали, что через день разбирать могут уже их самих. Также обязательно должны были выступать коммунисты.
– Вы входили в их число?
– Нет.
– Говорят, что чаще всего на поруки брали Заварова.
– Да как брали? Говорили для проформы, мол, как ты можешь подводить команду, а тот, кого это касается, смиренно склонял голову, "с покаянием" слушал и обещал, что больше такое не повторится. Такие собрания проводились прежде всего для галочки, чтобы отчитаться перед кураторами команды с ЦК партии. Мы же тогда и комсомольские собрания постоянно проводили. День в Гантиади начинался с политинформации и осмотра свежей прессы. Выступали по очереди. Все сидят, зевают, а один стоит посередине и с умным лицом читает: "Леонид Ильич Брежнев посетил с рабочим визитом Китай" или "Пятилетку выполнили за три года". Патриотизма эти вещи не добавляли, но воспринимали их как должное. Потому что понимали: не будешь комсомольцем – не сможешь выехать за границу.
– Какие отношения у вас были с Михаилом Команом, который отвечал у Лобановского за моральное лицо команды, проще говоря, следил за тем, что делают футболисты?
– Хорошие отношения. Представляете, что было бы, если бы за нами никто не следил? Михаила Михайловича хорошо знал еще с тех времен, как мы жили на старой динамовской базе на Нивках, в комнатах по пять человек в каждой. Следил за нами не только Коман, но и, например, тренеры дубля Михаил Фоменко и Виктор Колотов. Они, бывало, чтобы узнать, когда мы приедем и в каком состоянии, прятались в кусты. Коман в то время был начальником команды и отвечал за всех футболистов сразу. Бывало, Михаил Михайлович зайдет в комнату, в которой живут только холостяки. Перед ногами – гора бутс и грязной формы. Подняв с отвращением майку, Коман выпустил из кучи моль или каких-то мух. "Что вы здесь бабочек разводите?", – ругался.
– Но вернемся непосредственно к футболу. После упоминавшейся вами ничьи в Тбилиси "Динамо" не заметило "Рапид" – 4:1 в Вене и 5:1 дома. Получается, отдых на Канарах был полезен?
– Думаю, повлияло не это, а плодотворная работа Лобановского в течение 1984-1985 годов. То, что мы ежедневно выполняли, было скучно и рутинно. Мы напамять выучили все занятия, которые для Лобановского разрабатывал Анатолий Зеленцов. Достаточно было Валерию Васильевичу перед тренировкой вспомнить о А, В, С-модели, как после упоминания этой одной буквы мы знали, чем заниматься в течение часа в деталях. К примеру, А-модель – это 12 – 10 – 10 – 4, то есть 12 минут "квадрат", две игры с прессингом и скорость. В конце концов, благодаря этим упражнениям, комбинации или групповые маневры доводились до автоматизма. Чтобы восстановить эти связи, достаточно было одной-двух тренировок. Тем более, что постоянно выходил на поле ограниченный круг исполнителей, не более 14-15-ти.
Даже потом, когда через десятки лет собирались на товарищеские матчи против "Спартака", переговаривались полусловом: "Давай, побежали". И каждый понимал, что сейчас надо делать. Это был механизм, заложенный на уровне подсознания. Многие вещи были доведены до автоматизма, каждый знал, в какую точку надо бежать в каждой конкретной ситуации. Заваров мог оказаться на позиции центрального защитника и спокойно там сыграть. Так же как я не терялся, оказавшись на острие атаки. Мог принять мяч, отдать, пробить. Это была карусель. Если мы были в хорошей форме, то за 15 минут загоняли соперника так, что тот не мог поднять головы. Другое дело, что провальных матчей тоже не было. Но мы тоже не двужильные. Прессинг, который мы тогда практиковали – вещь эффективная, но очень энергозатратная. Как во время игр, так и на тренировках. Те же спартаковцы нас иногда не понимали. Приезжали к нам и щеголяли: "У вас беготня, а мы с Бесковым готовим "стеночки", "забегания". "А результат вы наш видели?"– отвечали.
– Главный результат – победа в Кубке кубков. Мадридский "Атлетико" победили через неделю после Чернобыльской трагедии.
– Мы же приехали в Лион, словно какие-то неандертальцы. Языка никто не знал, поэтому и не понимали, почему местные нас чуть ли не сторонятся. О Чернобыле не слышали ни слова. Переводчик спрашивал, что у нас произошло, а мы говорили, что не знаем ничего. Видели по телевидению съемки из космоса. Но по ним масштабы трагедии оценить не могли. Знали, что 27 апреля сыграли со "Спартаком", затем в Киеве состоялась велогонка мира, на майские праздники прошла традиционная демонстрация, а весь город отдыхал на природе. Вроде все в порядке. Мобильных тогда не было, позвонить домой не могли. К тому же с нами ездили специальные люди, которые следили за тем, чтобы мы не вели лишних разговоров. Думали, что загорелся реактор и его сразу погасили. Мы же не физики-ядерщики. Поэтому выходили на "Атлетико" без особых волнений нефутбольного характера. Все были сконцентрированы на игре.
Что-то доходить начало только после возвращения домой. Точнее, непосредственно в Киев из Лиона вернулись единицы. Почти вся команда после прилета осталась в Москве, в лагере сборной. Должны были играть матч против финнов. А жен, еще когда мы находились во Франции, посадили в динамовский автобус и вывезли туда, где безопаснее. Когда же после Финляндии перед подготовкой к чемпионату мира возникла пауза, в течение недели мы с женой гостили в Одессе у Беланова. Фактически, учитывая мундиаль в Мексике, в Киеве мы не были в течение месяца.
– Вокруг упоминавшегося вами матча с финнами много слухов. Все они сводятся к тому, что киевляне тогда "плавили" Малофеева.
– Кто знает. Возможно, у старших игроков такие мысли были. Мне же было всего 23. Разговоров я не слышал. Да и не верю, что такое могло произойти. Причиной отставки стал не только матч против финнов. В 1986-м мы проиграли все четыре предыдущих матча – испанцам, мексиканцам, англичанам и румынам. На Канарских островах мы не смогли выиграть турнир, в котором играли против клубов. Думаю, причиной отставки стала плохая подготовка футболистов. Кроме того, не все понимали отдельные кадровые решения Малофеева, его намерение привлекать в сборную многих минчан. У Лобановского в заявку на чемпионат мира из белорусов попал только Сергей Алейников. И это было справедливо.
Валерий Васильевич на этом этапе постоянно повторял: "У нас мало времени". Но двух недель оказалось достаточно, подготовились мы хорошо. Групповой турнир мундиаля мы прошли на одном дыхании. Нас, киевлян в сборной было 12-ть. Видимо, уверенности команде добавил успешный еврокубковый сезон. Кроме того, положительно повлиял стартовый разгром 6:0 над венграми. Даже не столько сам счет, сколько качество игры. Это была хорошая команда. Мы играли в 12 дня по местному времени, жара была невыносимой. Да еще и влажность там большая, бегали с пакетиками с водой.
– После Ташкент такие условия удивлять не должны были.
– В Ташкенте сыграли и улетели обратно. А в Мексике пришлось находиться постоянно, в течение месяца. За день сбрасывали по три-четыре килограмма. Нас даже заставляли пить больше жидкости, чтобы избежать обезвоживания организма.
– Во втором матче того чемпионата мира сборная СССР сыграла вничью с действующими чемпионами Европы французами. Как стоппер, имели задачу особое внимание уделять Мишелю Платини?
– Нет, в то время персональную опеку мы не практиковали. Тем более, что Платини играл из глубины, с ним чаще всего сходились Алейников и Паша Яковенко. На острие во Франции действовал Янник Стопира.
– Поединок 1/8 финала против бельгийцев – пожалуй, один из самых драматичных в вашей карьере. По его итогам больше всего обвиняли шведского судью Эрика Фредрикссона, а также Андрея Баля и вратаря Рината Дасаева. Виктор Чанов рассказывал, что накануне игры Лобановский интересовался у основных игроков их мнениями относительно состава и большинство видела в воротах его, а не голкипера "Спартака".
– Не стал бы вешать собак на судью или кого-то из игроков персонально. Арбитры нас никогда особо не любили. Но мы к этому были готовы. Лобановский всегда говорил: "При всех равных мы должны быть немного сильнее". Я сыграл хуже своих возможностей, Вова Бессонов. При счете 1:0 и 2:1 могли увеличивать преимущество, но моменты не использовали. Даже стойка была. Должны были решать судьбу игры в основные 90 минут.
А в чем обвинять Дасаева? Откровенно грубых ошибок он не допустил. Также надо учитывать, что Лобановский был мудрым дипломатом. Конечно, он мог сделать капитаном сборной любого киевлянина. Достаточно провести тайное голосование. Конечно, нас было больше и проголосовали бы за кого-то из своих. Но в сборной, в отличие от клуба, Лобановский капитана выбирал сам. И повязку всегда получал Дасаев. Думаю, это тоже был своеобразный компромисс, потому что не все в Москве были довольны, что в составе сборной на чемпионате мира киевлян было 12-ть. С другой стороны, Серега Алейников попадал в основу справедливо, он был на своей позиции действительно сильнее. К тому же в заключительном матче группового турнира Лобановский рискнул. Из тех, кто выходил в основе в первых двух поединках, остались только я и Алейников. Остальные смогли проявить свои претензии на попадание в состав в матчах плей-офф.
– Могла одной из причин поражения быть недооценка бельгийцев?
– Думаю, не столько это, сколько серьезное отношение к нам соперников. Относительно недооценки... С нами были артисты. Группа поддержки. Кроме того, на стенде постоянно вывешивали письма. Все восхищались нашей игрой, писали, мол, молодцы, будет интересно посмотреть на вас в матче против Аргентины или Германии в финале. Пресса тоже предсказывала четвертьфинал СССР – Испания. Писали, что в этом матче встретятся две самые безумные команды чемпионата. В итоге мы проиграли бельгийцам, а испанцев датчане разгромили 5:1. Бесспорно, разговоры перед матчем на чье-то сознание повлияли. Разумеется, вина тренеров, которые не смогли донести подопечным, насколько серьезный Бельгия соперник. Хотя вроде бы разбирали оппонентов серьезно. Да и сама игра поначалу складывалась удачно. В первом тайме бельгийцы считанные разы переходили нашу половину, после гола Беланова мы вели 1:0. А потом начались нелепые ошибки. Кто бы что не говорил, но прежде положения "вне игры" мы никогда особо не делали. Все получилось как-то спонтанно.
Жаль. Но тогда не делал из неудачи особой трагедии. Думал, что мне только 23, все карьера еще впереди. И вообще основа команды была молодой. Это Лобановский пережил поражение трудно, в раздевалке его откачивали. Валерий Васильевич побелел, обмяк, повис, видимо, его схватило сердце. Врачи давали нюхать нашатырь. Откачали.
– Вообще, "Динамо" и сборной под руководством Лобановского после Лиона в решающих матчах как-то совсем не везло.
– Вспоминаю полуфинал Кубка чемпионов в 1987-м. На выезде, конечно, проиграли "Порту" без вариантов. Большое счастье, что Яковенко тогда при счете 0:2 забил и подарил нам надежду. Отвозили нас португальцы очень. Дома хотели отыграться, но пропустили два быстрых мяча после рикошетов. Возможно, немного перегорели. На трибунах было 100 тысяч зрителей, большой ажиотаж. Не исключено, повлиял совковый менталитет, неумение играть решающие матчи.
показать скрыть